Твитнуть
Почитал автоспорт за январь и залег пат стол надолго!Оч понравилась эта статья - БАЙКИ ОТ «БАРЛИНИ»
БАЙКИ ОТ «БАРЛИНИ»
Один из наших лучших каскадеров, известный автогонщик Владислав Барковский, сказал мне однажды с полной серьезностью, что настоящие сложности в управлении начинаются, когда машина находится в воздухе, а пока хоть одно колесо касается земли, водитель не только может, но и обязан управлять машиной. Отроумно? Ещё бы! Всё что говорит мой коллега Владислав поражает не только точностью, но и блестящим остроумием. Это такой редкий дар в наше время!
Владислав Барковский – яркая, уникальная личность. В прошлом легендарный гонщик, бесстрашный каскадёр, сегодня он известен широкой автогоночной публике как талантливый комментатор. Он неподражаемо ведёт свои профессиональные репортажи с кольцевых гонок, автокросса, трековых баталий, неизменно характеризуя участников, как талантливых гонщиков и замечательных спортсменов. И его самого можно с уверенностью охарактеризовать точно такими же эпитетами. А ещё Владислав, непревзойдённый рассказчик. Кто не слышал его уморительных баек – много потерял. С Владиславом Барковским беседует наш постоянный автор Михаил Горбачёв.
-Владислав, когда ты гонялся на формулах, у тебя была кличка Барлини. Верно? А когда и как ты увлёкся автогонками?
-Барковский: Была, Была! Это по аналогии с итальянским ассом Формулы 1 Нино Барлини. Сразу после армии в 1966, а служил я в Москве в институте космической медицины, я заболел гонками. Тогда гонялись на самодельных открытых гоночных машинах группы «Г» искусно сделанных на базе «Победы» или «Волги» руками замечательных жестянщиков таксомоторных парков. Увидел на улице такую машину ( я работал на машине институтской скорой помощи), у меня волосы дыбом встали, и понёсся за ней как бешеный, а она - в десятом парке таксомоторном скрылась. Потом пошёл туда на разведку и увидел две такие спортивные машины в запылённых клетках. Их сделали Шувалов и Бабкин. Хотя у меня были заманчивые перспективы – я участвовал в космических испытаниях, возил врача-космонавта Егорова, я ушёл из института и устроился в этот таксомоторный парк таксистом. Не так просто было пробиться тогда в гонки, но у меня получилось. И на таких самоделках стал гоняться и на «Волгах».
- А как ты оказался за рулём формулы?
- Барковский: Впервые, я увидел формулы в Минске на международных соревнованиях. Туда ехали в тамбуре поезда – всё было битком забито. Пробрались лесом к трассе, а там низкий плотный туман. Одни головы гонщиков летят со скоростью 200, а машин не видно! Красота необыкновенная! Я понял, что это какие-то гуманоиды со страшной скоростью летают. Мяууу.. Мяуу.. и их уже нет, они за лесом Уау.. Уау... Подумал, ничего себе, и понял, что ничего быстрей на свете нет. В конце, концов, нас послали купить в Таллине две «Чахотки». Это молодёжная формула с мотоциклетным двигателем так называлась. А там - большая настоящая Эстония из-под Грифеля с паспортом №1 и двумя карбюраторами стоит. Она стоила 7 300 руб. – это больше чем две молодёжные формулы, а у меня чековая книжка в кармане от главбуха полученная. Купили её, спустили на верёвках со второго этажа, а на улице снег – ранняя весна. А я в пальто ( курток тогда не было) залез в неё и думаю «боже мой» как на этом гробу ехать? Одной ногой сразу все три педали нажимаются! Растерялся сначала, кое-как доехали до гостиницы, и я укутал её всем возможным, не ехать же в ночь – фар-то нет не ней. Утром обмотался чем-то надел чёрные очки – других не было, и, разместившись в кокпите, полулёжа боком подумал: ну и дурак же я, купил такую машину и опозорюсь с ней на весь мир. И мы поехали. Сзади спортивная «Волга» на восьми амортизаторах. Ехал, ехал, а она же медленно не может. Все вокруг моргают, сигналят, думают я – инопланетянин какой-то. Проехал километров пятьдесят и освоился, ещё сильнее на бочок завалился и нажал: четыре фонтана грязи и дурная голова посредине. А в «Волге», что сзади Стефан Колесник потом вспоминал: идём 140 – 150, а догнать Барковского не можем! А я несусь счастливый. А впереди поворот, как шёл не знаю – спидометра нет, но точно очень быстро. Я поворачиваю направо, а она прямо, двигатель сзади, передних колёс не слушается, на снежной каше, то! Несёт на встречный МАЗ, ничего не могу сделать. Хорошо умный «мазист» попался – затормозил. Я в поле - метров на сто. Смотрю «Волга» мимо прошла. Потом они вернулись, меня нашли, формулу вытащили, и я до Питера доехал, но уже без всякой прыти. Понял, что так убиться недолго.
- Это было в тот период, когда на московский ипподром ходили «на Барковского» - он обязательно что-нибудь учудит?
- Барковский: Представь себе тогдашнюю ситуацию: весь пьяный таксомоторный парк выходил болеть. И парторги и представитель месткома - все. А от них выступают два спортсмена – курносый Анатолий Пастухов и я. Ответственность большая! А на чемпионат страны собиралось машин 80. Среди них испытатели с горьковского автозавода. Попасть в финальную таблицу среди мастеров, да кто я такой? С другой стороны – как не попасть? Тебя потом свои же таксисты не поймут! Поэтому, какой моя форсированная «Волга» с паровозными трубами набирала ход, так и надо было в поворот вваливать - тормозить было нельзя. Вот и чертишь по бетонному забору бампером. Правда, потом он всегда отрывался. Ездили тогда, кто по-внутри, кто по серединке, то есть хитрыми путями. А это была новая манера: на всех делах по внешнему радиусу, чуть ли не революция в движении. И так я умудрился стать четвёртым на «Союзе». А пробивался я из одной восьмой финала сквозь настоящих бандитов. Эти ассы с наколками-орлами на груди просто били-убивали на трассе, никак мимо не проехать! Выживать приходилось в жёсткой форме. Попадаю в финал – двадцатипятитысячные трибуны орут, местком говорит, ты от нас никуда не уходишь! А на финале меня во второй стартовый ряд ставят! Трибуны так затопали и заорали, что меня в первый ряд переставили, но наполовину в сугроб. Я говорю – не надо! Но дали старт, и все уехали за поворот, пока я из сугроба выбирался. Понесся и приехал четвёртым. Задний привод, машина боком на ипподроме: все заборы посбивал, три липы снёс, переключатель КПП из пола с корнем вырывал. А директор парка, такой серьёзный и говорит, нет, этому парню формулу давать нельзя, он - убьётся на ней! А остальные ему вторят, да он сумасшедший - всё в ней переломает! Но я, выступил лучше всех наших в сезоне, и формулу дали мне. Первый раз выехал на ЦС «Спартака» и выиграл! Сразу я свою формулу полюбил, всё, что можно было на ней отхромировал, её на выставки возили!
- В семидесятых читал в какой-то центральной газете, что бессташный советский гонщик Барковский на Кубке Дружбы соцстран по заборам ехал, перчатки в клочья порвал, в кровь руки сбил, но выиграл. Куда там Нино Барлини, подумал я тогда. Было такое?
- Барковский: Это было в Чехословакии в 1975 году, в городе Мост, на городской трассе с большим перерепадом высот. После старта там завал образовался – куча-мала. Я не долго думая, нажал на газ и перепрыгнул через поляка и поехал. Все стоят, а ты счастливый несёшься. Потом меня на серьёзных машинах догнали шесть гонщиков и я двадцать шесть кругов вёл с ними бой! И коробочки мне делали и с трассы выпихивали, и я летел через бордюр в какой-то столб - увернулся чудом, потом в какую-то трубу. И через меня летали на торможении. Не знаю, что я там вытворял. Они у меня в конце прямой выигрывали, а я потом после поворота отрывался. Это мой механик Паплов - неразгаданный гений, так передаточные числа в коробке подобрал. Потом главный инженер чешской гоночной фирмы «Металлекс» посмотрел на эти числа и воскликнул: Фантастика! Так вот, я на этой фантастике демонстрировал чудовищную динамику. И так никто меня не обогнал. Уже я и радиатор пробил, показал рукой, что буду заезжать, но подумал «чёрт с ним с этим мотором – дотяну, так хочется первым приехать!» Правда, закралось сомнение, одного кругового никак достать не могу. Оказалось, что чех Иржи Черва не попал в завал, а я не знал. Знай, я что второй, не стал бы так биться. Потом, правда, всех вскрыли, у всех чехов нарушения нашли. Должны были всех снимать, но не сняли и нас надули. Но всё равно в Кубке соцстран я стал вторым в абсолюте, а у сборной СССР командное первое место оказалось! После этой гонки я получил из Чехословакии писем двести, детские рисунки. Все решили, что я совершенно сумасшедший гонщик-комикадзе. Прыть была такая, но она и сейчас осталась!
- Раньше формульные гонки действительно были похожи на настоящие бои?
-Барковский: Никаких ремней безопасности не было. Никаких интегралов не было. В ботинках без шнурков ездили! Одного немца из машины просто выкинуло! Я, когда первый раз Союз в 1974 выиграл, так это какой ценой. Лайковые перчатки разорваны, два раза меня заправляли в траву, просто на грани фола. Повесили на меня медаль, хотят интервью брать, а я стою и чувствую себя какой-то собакой – опустошение полное. Я шесть этапов на грани жизни и смерти бился за эту медальку. А к чему теперь стремиться? Но следующей горой, была задача выполнить норматив мастера спорта международного класса и я на следующий год это сделал – первым в СССР получил это звание. А на чемпионат мира к Шумахерам нас не пускали – мы первобытные с тяпками.
- А как ты стал каскадёром?
- Барковский: Пригласили дублировать актёра Меньшова в фильме «Последняя встреча». Там он летит на бензовозе без тормозов, но уворачивается от пионерского отряда и погибает. Сказали, что надо перевернуть бензовоз, а спортсмен то должен наоборот удержать машину. Но, я освоился, и мне понравилось, и я там, на радость местным детям, всё разнёс. Так и пошло и поехало. Невозможно перечислить фильмы, в которых я снимался – их более 350, не считая более 100 каскадёрских шоу на стадионах. И в американских фильмах снимался. С ними интересно, но очень жёсткая работа, и спасает только профессионализм. И сейчас, когда приглашают, снимаюсь в погонях. Работаю в качестве постановщика и исполнителя трюков одновременно. Сейчас и роли стали давать. Играл недавно профессора – изменника Родины. Играл пьяницу-интеллигента, а это у меня особенно хорошо получается! Актёрская работа – это интересно. Я учился с удовольствием на высших режиссерских курсах, но по стечению обстоятельств не закончил. Недавно на десятилетии ассоциации каскадёров России я получил бронзовую голову килограмма на три как лучший автокаскадёр России. В прошлом году была организована международная академия трюка, и меня произвели в академики.
- Вернёмся к гонкам. Тренер сборной СССР Юрий Андреев говорил, что Барковский и дисциплина – понятия несовместимые.
-Барковский: Я не военный человек, хотя и служил, возя генерала. Генерал хотел женить на своей дочке. Но я сказал, что дисциплину я соблюдать не могу. Однажды я угодил на гауптвахту на десять суток, за то, что меня старшина будил, а я ему по башке сапогом стукнул. Я могу вставать рано только на рыбалку. Всегда опаздывал на сборы в Тбилиси и ехал через Крестовый перевал, попадал в лавины, но всегда успевал. Не могу вставать в пять утра. А раньше как было: едешь сутки, потом надо быстро сгрузить и помыть машину, затем двадцать минут тренировка. Перебираешь коробку, вытираешь тряпкой руки, и голодный на энтузиазме погнал. И всё это без денег, только за медали, иногда глиняные. Я был чемпионом СССР в классе формул два раза ( 1974 и 1976 год). В 1977 был серебряным призёром, а в 1978 – бронзовым. Потом я уезжал в Африку работать, а вернулся – вновь выиграл бронзу. Раз пять выигрывал ЦС «Спартака»
а всесоюзных гонок – немерено. Участвовал и в автокроссе «Серебряная ладья», но там мою машину жёсткие местные ребята с футбольным мячиком спутали. Я так летал! Всего медалей, килограмма на три есть, но что с ними делать?
Стою как-то на пьедестале, выиграв этап Чемпионата СССР, а мне дают индикаторную отвёртку в бумажной коробке из опилок и жигулёвскую переноску. И это приз за победу в классе Формул! Нормально? А сегодня чемпион трековых зимних гонок получает машину. Мне нравятся условия, в которых сегодняшние гонщики занимаются спортом. Как хорошо Юрий Ким раскрутил формулу Русь!
- Владислав, ты известен как бесподобный рассказчик невероятных историй, случавшихся с тобой и до гонок и во время гонок и после. Расскажи что-нибудь смешное!
- Барковский: Я пишу автобиографическую книгу под названием «Время, покатись назад!» Много было умопомрачительных историй и в гонках и на съёмках и в моей космической работе. Я совершил имитацию облёта луны в барокамере, где просидел 8 суток. Установил рекорд мира по перегрузкам в 15,3 G на центрифуге. Вся спина в крови была – капилляры полопались. При посадке космического корабля могла возникнуть максимальная перегрузка в 9 G. Я был с Гагариным на охоте, космонавта Леонова знал ещё до полётов. Всё это интересно. Сама история развития автоспорта в СССР – это бесподобная хохма! Нам говорили: Лотус, это машина смерти, а гонки буржуазны. А мы – «досаафовцы» должны отлично водить машины, чтобы во время войны возить командный состав.
Историй забавных много. У меня только колёса четыре раза вместе с заводской полуосью на скорости 200 отрывались. Я и просеки в лесу делал, но Бог миловал. Так мы покоряли повороты, что металл не выдерживал!
В Минске на международных гонках в левом «московском» повороте у меня отрывается правое заднее колесо, но летит не вдоль трассы ( однажды так оно в машину такси угодило), а вверх. Лечу в лес, сломал все педали, но сам цел. А там трибуна человек на 800, а за ними вторые ряды выпивающих на травке зрителей. И один из них, дядя пузатый, в костюмчике и шляпе стаканчик закинул, но через линзу дна увидел – НЛО летит. Он ни допить, ни закусить не успел, а обнаружил у себя незаурядные способности спринтера на короткие дистанции. Бросил стакан и побежал. Колесо за ним вдогонку скачет. А зрители повернулись и смотрят, что будет. Он бежал, но споткнулся об сучок и упал, колесо пролетело над ним, он поднимает голову, а оно от дерева отскочило и шляпу ему с головы сняло. Тогда он залег и лежал долго, видимо новой атаки ждал. Потом в лес ушёл. Я вылез из машины, а ко мне милиционер подбегает и смеется. Смотрю на трибуны – и там смеются. Ничего себе, думаю, я чуть не убился здесь, а всем весело! Спрашиваю милиционера, как удалось собрать такое количество кретинов на одной трибуне, что тут смешного? Но он рассказал мне, что произошло, и я сам хохотал до упада.
Или ещё. Однажды с нами на гонки увязался один очень любопытный журналист. Ну, просто замучил вопросами. Расскажи ему то, это, а мы ночь не спали – нам, как обычно, одного дня подготовить машину не хватило. надоело мне это я ему и говорю, – а ты полезай для остроты ощущений в формулу, что на прицепе сзади едет и всё на собственной шкуре испытаешь. А он, наивный, согласился. Сначала я его зигзагами катал, а он несчастный в баранку что есть мочи вцепился, - вся эта конструкция ( прицеп, а на нём формула, да ещё колёс уйма и канистры ) безбожно кренилась. А скорость под 80 км/ч. Но я решил на этом не останавливаться и я своему механику объяснил, сто от него требуется. Он растянулся на широченном переднем волговском диване по диагонали. Правый локоть по-таксистски, в правое окно выставил, а левой ногой на газ давит и свободной рукой подруливает. Но сзади, полная иллюзия, что он просто беззаботный пассажир. А я на крышу вылез и сел там по-турецки, за антенну держусь! Все вокруг шарахаются, люди на обочинах глазам своим не верят! Потом, когда мы остановились и забрали его чуть живого к себе в Волгу, на нём лица не было, и он всю оставшуюся дорогу промолчал – свои впечатления от поездки на формуле переживал. Зато мы с механиком хохотали от души.
Однажды у одного формулиста во время гонки незакреплённый аккумулятор перевернулся, и кислота ему в сидение натекла. – Мчусь, говорит первым, но вдруг жжение невыносимое почувствовал. Не хочу останавливаться, а надо – невмоготу больше терпеть! Затормозил я у «пирса» ( дело на Невском кольце было), и в Финский залив, снимая на ходу штаны бегу. А вокруг зрителей – тьма. Милиционер кричит: «эй, гражданин, не нарушайте общественный порядок, наденьте штаны и выходите из воды!» А он окунул пятую точку и сидит на корточках, шлемом размахивает и кричит: - «я гонщик, я гонщик!» А милиционер ему: «выходи из воды, говорю, не то пятнадцать суток схлопочешь». И за руку его тянет. Вот умора! Подобных историй было очень много, и они войдут в мою книгу.
БАЙКИ ОТ «БАРЛИНИ»
Один из наших лучших каскадеров, известный автогонщик Владислав Барковский, сказал мне однажды с полной серьезностью, что настоящие сложности в управлении начинаются, когда машина находится в воздухе, а пока хоть одно колесо касается земли, водитель не только может, но и обязан управлять машиной. Отроумно? Ещё бы! Всё что говорит мой коллега Владислав поражает не только точностью, но и блестящим остроумием. Это такой редкий дар в наше время!
Владислав Барковский – яркая, уникальная личность. В прошлом легендарный гонщик, бесстрашный каскадёр, сегодня он известен широкой автогоночной публике как талантливый комментатор. Он неподражаемо ведёт свои профессиональные репортажи с кольцевых гонок, автокросса, трековых баталий, неизменно характеризуя участников, как талантливых гонщиков и замечательных спортсменов. И его самого можно с уверенностью охарактеризовать точно такими же эпитетами. А ещё Владислав, непревзойдённый рассказчик. Кто не слышал его уморительных баек – много потерял. С Владиславом Барковским беседует наш постоянный автор Михаил Горбачёв.
-Владислав, когда ты гонялся на формулах, у тебя была кличка Барлини. Верно? А когда и как ты увлёкся автогонками?
-Барковский: Была, Была! Это по аналогии с итальянским ассом Формулы 1 Нино Барлини. Сразу после армии в 1966, а служил я в Москве в институте космической медицины, я заболел гонками. Тогда гонялись на самодельных открытых гоночных машинах группы «Г» искусно сделанных на базе «Победы» или «Волги» руками замечательных жестянщиков таксомоторных парков. Увидел на улице такую машину ( я работал на машине институтской скорой помощи), у меня волосы дыбом встали, и понёсся за ней как бешеный, а она - в десятом парке таксомоторном скрылась. Потом пошёл туда на разведку и увидел две такие спортивные машины в запылённых клетках. Их сделали Шувалов и Бабкин. Хотя у меня были заманчивые перспективы – я участвовал в космических испытаниях, возил врача-космонавта Егорова, я ушёл из института и устроился в этот таксомоторный парк таксистом. Не так просто было пробиться тогда в гонки, но у меня получилось. И на таких самоделках стал гоняться и на «Волгах».
- А как ты оказался за рулём формулы?
- Барковский: Впервые, я увидел формулы в Минске на международных соревнованиях. Туда ехали в тамбуре поезда – всё было битком забито. Пробрались лесом к трассе, а там низкий плотный туман. Одни головы гонщиков летят со скоростью 200, а машин не видно! Красота необыкновенная! Я понял, что это какие-то гуманоиды со страшной скоростью летают. Мяууу.. Мяуу.. и их уже нет, они за лесом Уау.. Уау... Подумал, ничего себе, и понял, что ничего быстрей на свете нет. В конце, концов, нас послали купить в Таллине две «Чахотки». Это молодёжная формула с мотоциклетным двигателем так называлась. А там - большая настоящая Эстония из-под Грифеля с паспортом №1 и двумя карбюраторами стоит. Она стоила 7 300 руб. – это больше чем две молодёжные формулы, а у меня чековая книжка в кармане от главбуха полученная. Купили её, спустили на верёвках со второго этажа, а на улице снег – ранняя весна. А я в пальто ( курток тогда не было) залез в неё и думаю «боже мой» как на этом гробу ехать? Одной ногой сразу все три педали нажимаются! Растерялся сначала, кое-как доехали до гостиницы, и я укутал её всем возможным, не ехать же в ночь – фар-то нет не ней. Утром обмотался чем-то надел чёрные очки – других не было, и, разместившись в кокпите, полулёжа боком подумал: ну и дурак же я, купил такую машину и опозорюсь с ней на весь мир. И мы поехали. Сзади спортивная «Волга» на восьми амортизаторах. Ехал, ехал, а она же медленно не может. Все вокруг моргают, сигналят, думают я – инопланетянин какой-то. Проехал километров пятьдесят и освоился, ещё сильнее на бочок завалился и нажал: четыре фонтана грязи и дурная голова посредине. А в «Волге», что сзади Стефан Колесник потом вспоминал: идём 140 – 150, а догнать Барковского не можем! А я несусь счастливый. А впереди поворот, как шёл не знаю – спидометра нет, но точно очень быстро. Я поворачиваю направо, а она прямо, двигатель сзади, передних колёс не слушается, на снежной каше, то! Несёт на встречный МАЗ, ничего не могу сделать. Хорошо умный «мазист» попался – затормозил. Я в поле - метров на сто. Смотрю «Волга» мимо прошла. Потом они вернулись, меня нашли, формулу вытащили, и я до Питера доехал, но уже без всякой прыти. Понял, что так убиться недолго.
- Это было в тот период, когда на московский ипподром ходили «на Барковского» - он обязательно что-нибудь учудит?
- Барковский: Представь себе тогдашнюю ситуацию: весь пьяный таксомоторный парк выходил болеть. И парторги и представитель месткома - все. А от них выступают два спортсмена – курносый Анатолий Пастухов и я. Ответственность большая! А на чемпионат страны собиралось машин 80. Среди них испытатели с горьковского автозавода. Попасть в финальную таблицу среди мастеров, да кто я такой? С другой стороны – как не попасть? Тебя потом свои же таксисты не поймут! Поэтому, какой моя форсированная «Волга» с паровозными трубами набирала ход, так и надо было в поворот вваливать - тормозить было нельзя. Вот и чертишь по бетонному забору бампером. Правда, потом он всегда отрывался. Ездили тогда, кто по-внутри, кто по серединке, то есть хитрыми путями. А это была новая манера: на всех делах по внешнему радиусу, чуть ли не революция в движении. И так я умудрился стать четвёртым на «Союзе». А пробивался я из одной восьмой финала сквозь настоящих бандитов. Эти ассы с наколками-орлами на груди просто били-убивали на трассе, никак мимо не проехать! Выживать приходилось в жёсткой форме. Попадаю в финал – двадцатипятитысячные трибуны орут, местком говорит, ты от нас никуда не уходишь! А на финале меня во второй стартовый ряд ставят! Трибуны так затопали и заорали, что меня в первый ряд переставили, но наполовину в сугроб. Я говорю – не надо! Но дали старт, и все уехали за поворот, пока я из сугроба выбирался. Понесся и приехал четвёртым. Задний привод, машина боком на ипподроме: все заборы посбивал, три липы снёс, переключатель КПП из пола с корнем вырывал. А директор парка, такой серьёзный и говорит, нет, этому парню формулу давать нельзя, он - убьётся на ней! А остальные ему вторят, да он сумасшедший - всё в ней переломает! Но я, выступил лучше всех наших в сезоне, и формулу дали мне. Первый раз выехал на ЦС «Спартака» и выиграл! Сразу я свою формулу полюбил, всё, что можно было на ней отхромировал, её на выставки возили!
- В семидесятых читал в какой-то центральной газете, что бессташный советский гонщик Барковский на Кубке Дружбы соцстран по заборам ехал, перчатки в клочья порвал, в кровь руки сбил, но выиграл. Куда там Нино Барлини, подумал я тогда. Было такое?
- Барковский: Это было в Чехословакии в 1975 году, в городе Мост, на городской трассе с большим перерепадом высот. После старта там завал образовался – куча-мала. Я не долго думая, нажал на газ и перепрыгнул через поляка и поехал. Все стоят, а ты счастливый несёшься. Потом меня на серьёзных машинах догнали шесть гонщиков и я двадцать шесть кругов вёл с ними бой! И коробочки мне делали и с трассы выпихивали, и я летел через бордюр в какой-то столб - увернулся чудом, потом в какую-то трубу. И через меня летали на торможении. Не знаю, что я там вытворял. Они у меня в конце прямой выигрывали, а я потом после поворота отрывался. Это мой механик Паплов - неразгаданный гений, так передаточные числа в коробке подобрал. Потом главный инженер чешской гоночной фирмы «Металлекс» посмотрел на эти числа и воскликнул: Фантастика! Так вот, я на этой фантастике демонстрировал чудовищную динамику. И так никто меня не обогнал. Уже я и радиатор пробил, показал рукой, что буду заезжать, но подумал «чёрт с ним с этим мотором – дотяну, так хочется первым приехать!» Правда, закралось сомнение, одного кругового никак достать не могу. Оказалось, что чех Иржи Черва не попал в завал, а я не знал. Знай, я что второй, не стал бы так биться. Потом, правда, всех вскрыли, у всех чехов нарушения нашли. Должны были всех снимать, но не сняли и нас надули. Но всё равно в Кубке соцстран я стал вторым в абсолюте, а у сборной СССР командное первое место оказалось! После этой гонки я получил из Чехословакии писем двести, детские рисунки. Все решили, что я совершенно сумасшедший гонщик-комикадзе. Прыть была такая, но она и сейчас осталась!
- Раньше формульные гонки действительно были похожи на настоящие бои?
-Барковский: Никаких ремней безопасности не было. Никаких интегралов не было. В ботинках без шнурков ездили! Одного немца из машины просто выкинуло! Я, когда первый раз Союз в 1974 выиграл, так это какой ценой. Лайковые перчатки разорваны, два раза меня заправляли в траву, просто на грани фола. Повесили на меня медаль, хотят интервью брать, а я стою и чувствую себя какой-то собакой – опустошение полное. Я шесть этапов на грани жизни и смерти бился за эту медальку. А к чему теперь стремиться? Но следующей горой, была задача выполнить норматив мастера спорта международного класса и я на следующий год это сделал – первым в СССР получил это звание. А на чемпионат мира к Шумахерам нас не пускали – мы первобытные с тяпками.
- А как ты стал каскадёром?
- Барковский: Пригласили дублировать актёра Меньшова в фильме «Последняя встреча». Там он летит на бензовозе без тормозов, но уворачивается от пионерского отряда и погибает. Сказали, что надо перевернуть бензовоз, а спортсмен то должен наоборот удержать машину. Но, я освоился, и мне понравилось, и я там, на радость местным детям, всё разнёс. Так и пошло и поехало. Невозможно перечислить фильмы, в которых я снимался – их более 350, не считая более 100 каскадёрских шоу на стадионах. И в американских фильмах снимался. С ними интересно, но очень жёсткая работа, и спасает только профессионализм. И сейчас, когда приглашают, снимаюсь в погонях. Работаю в качестве постановщика и исполнителя трюков одновременно. Сейчас и роли стали давать. Играл недавно профессора – изменника Родины. Играл пьяницу-интеллигента, а это у меня особенно хорошо получается! Актёрская работа – это интересно. Я учился с удовольствием на высших режиссерских курсах, но по стечению обстоятельств не закончил. Недавно на десятилетии ассоциации каскадёров России я получил бронзовую голову килограмма на три как лучший автокаскадёр России. В прошлом году была организована международная академия трюка, и меня произвели в академики.
- Вернёмся к гонкам. Тренер сборной СССР Юрий Андреев говорил, что Барковский и дисциплина – понятия несовместимые.
-Барковский: Я не военный человек, хотя и служил, возя генерала. Генерал хотел женить на своей дочке. Но я сказал, что дисциплину я соблюдать не могу. Однажды я угодил на гауптвахту на десять суток, за то, что меня старшина будил, а я ему по башке сапогом стукнул. Я могу вставать рано только на рыбалку. Всегда опаздывал на сборы в Тбилиси и ехал через Крестовый перевал, попадал в лавины, но всегда успевал. Не могу вставать в пять утра. А раньше как было: едешь сутки, потом надо быстро сгрузить и помыть машину, затем двадцать минут тренировка. Перебираешь коробку, вытираешь тряпкой руки, и голодный на энтузиазме погнал. И всё это без денег, только за медали, иногда глиняные. Я был чемпионом СССР в классе формул два раза ( 1974 и 1976 год). В 1977 был серебряным призёром, а в 1978 – бронзовым. Потом я уезжал в Африку работать, а вернулся – вновь выиграл бронзу. Раз пять выигрывал ЦС «Спартака»
а всесоюзных гонок – немерено. Участвовал и в автокроссе «Серебряная ладья», но там мою машину жёсткие местные ребята с футбольным мячиком спутали. Я так летал! Всего медалей, килограмма на три есть, но что с ними делать?
Стою как-то на пьедестале, выиграв этап Чемпионата СССР, а мне дают индикаторную отвёртку в бумажной коробке из опилок и жигулёвскую переноску. И это приз за победу в классе Формул! Нормально? А сегодня чемпион трековых зимних гонок получает машину. Мне нравятся условия, в которых сегодняшние гонщики занимаются спортом. Как хорошо Юрий Ким раскрутил формулу Русь!
- Владислав, ты известен как бесподобный рассказчик невероятных историй, случавшихся с тобой и до гонок и во время гонок и после. Расскажи что-нибудь смешное!
- Барковский: Я пишу автобиографическую книгу под названием «Время, покатись назад!» Много было умопомрачительных историй и в гонках и на съёмках и в моей космической работе. Я совершил имитацию облёта луны в барокамере, где просидел 8 суток. Установил рекорд мира по перегрузкам в 15,3 G на центрифуге. Вся спина в крови была – капилляры полопались. При посадке космического корабля могла возникнуть максимальная перегрузка в 9 G. Я был с Гагариным на охоте, космонавта Леонова знал ещё до полётов. Всё это интересно. Сама история развития автоспорта в СССР – это бесподобная хохма! Нам говорили: Лотус, это машина смерти, а гонки буржуазны. А мы – «досаафовцы» должны отлично водить машины, чтобы во время войны возить командный состав.
Историй забавных много. У меня только колёса четыре раза вместе с заводской полуосью на скорости 200 отрывались. Я и просеки в лесу делал, но Бог миловал. Так мы покоряли повороты, что металл не выдерживал!
В Минске на международных гонках в левом «московском» повороте у меня отрывается правое заднее колесо, но летит не вдоль трассы ( однажды так оно в машину такси угодило), а вверх. Лечу в лес, сломал все педали, но сам цел. А там трибуна человек на 800, а за ними вторые ряды выпивающих на травке зрителей. И один из них, дядя пузатый, в костюмчике и шляпе стаканчик закинул, но через линзу дна увидел – НЛО летит. Он ни допить, ни закусить не успел, а обнаружил у себя незаурядные способности спринтера на короткие дистанции. Бросил стакан и побежал. Колесо за ним вдогонку скачет. А зрители повернулись и смотрят, что будет. Он бежал, но споткнулся об сучок и упал, колесо пролетело над ним, он поднимает голову, а оно от дерева отскочило и шляпу ему с головы сняло. Тогда он залег и лежал долго, видимо новой атаки ждал. Потом в лес ушёл. Я вылез из машины, а ко мне милиционер подбегает и смеется. Смотрю на трибуны – и там смеются. Ничего себе, думаю, я чуть не убился здесь, а всем весело! Спрашиваю милиционера, как удалось собрать такое количество кретинов на одной трибуне, что тут смешного? Но он рассказал мне, что произошло, и я сам хохотал до упада.
Или ещё. Однажды с нами на гонки увязался один очень любопытный журналист. Ну, просто замучил вопросами. Расскажи ему то, это, а мы ночь не спали – нам, как обычно, одного дня подготовить машину не хватило. надоело мне это я ему и говорю, – а ты полезай для остроты ощущений в формулу, что на прицепе сзади едет и всё на собственной шкуре испытаешь. А он, наивный, согласился. Сначала я его зигзагами катал, а он несчастный в баранку что есть мочи вцепился, - вся эта конструкция ( прицеп, а на нём формула, да ещё колёс уйма и канистры ) безбожно кренилась. А скорость под 80 км/ч. Но я решил на этом не останавливаться и я своему механику объяснил, сто от него требуется. Он растянулся на широченном переднем волговском диване по диагонали. Правый локоть по-таксистски, в правое окно выставил, а левой ногой на газ давит и свободной рукой подруливает. Но сзади, полная иллюзия, что он просто беззаботный пассажир. А я на крышу вылез и сел там по-турецки, за антенну держусь! Все вокруг шарахаются, люди на обочинах глазам своим не верят! Потом, когда мы остановились и забрали его чуть живого к себе в Волгу, на нём лица не было, и он всю оставшуюся дорогу промолчал – свои впечатления от поездки на формуле переживал. Зато мы с механиком хохотали от души.
Однажды у одного формулиста во время гонки незакреплённый аккумулятор перевернулся, и кислота ему в сидение натекла. – Мчусь, говорит первым, но вдруг жжение невыносимое почувствовал. Не хочу останавливаться, а надо – невмоготу больше терпеть! Затормозил я у «пирса» ( дело на Невском кольце было), и в Финский залив, снимая на ходу штаны бегу. А вокруг зрителей – тьма. Милиционер кричит: «эй, гражданин, не нарушайте общественный порядок, наденьте штаны и выходите из воды!» А он окунул пятую точку и сидит на корточках, шлемом размахивает и кричит: - «я гонщик, я гонщик!» А милиционер ему: «выходи из воды, говорю, не то пятнадцать суток схлопочешь». И за руку его тянет. Вот умора! Подобных историй было очень много, и они войдут в мою книгу.
Габриэль Гарсия Маркес
Комментарий